Максим, прошла ночь после победы на Гран-при. Наверное, сейчас уже более спокойно можете рассказать о пережитом?
Первый старт – это первый старт. Он и делается для того, чтобы найти недочеты в программах и так далее. К сожалению, в этом году так получилось, что у нас не было стартов до Гран-при. Целый месяц мы мучились с ботинками, раскатывали пару за парой. Вообще, для меня – это подвиг раскатать коньки. Я очень тяжело и долго это делаю. А тут надо было форсировать. Из-за этой спешки потратили столько нервов и столько времени и сил потеряли.
Но, как бы там ни было, первый старт уже позади. Может быть, он не очень удачно сложился в плане моего катания, потому что я показал процентов 40 от того, что могу. Но мы выяснили все недочеты, я получил очередной опыт для себя в связи с инцидентом, который случился.
Вы сказали, что не видели столкновения и не знали, что происходит.
Когда все случилось, то я попытался отключиться от происходящего. Тренер старалась отвлечь меня, направляла туда, куда нужно. Но мысленно я все равно возвращался обратно. То войду в боевое состояние, то опять «плаваю». Было тяжело. Но я не хочу все списывать на форс-мажор. Спортсмен высокого уровня должен быть готов к любой ситуации. Так что буду готовиться к тому, чтобы быть готовым ко всему.
Когда сократили разминку, то спортсменов увели в раздевалку. Что происходило там в это время?
Мы не сидели в раздевалке, а просто ходили по коридорам. Ходили, ходили… Казалось, что это ожидание будет длится бесконечно. А ведь перед выходом на лед все расписано по минутам. Все готовятся, настраиваются. Тут все сбилось…
Как бы там ни было, это первая Ваша победа на Гран-при. Что она значит для Вас?
Для меня эта победа означает то, что вся работа, которая была проделана, оказалась не напрасной. Было много споров, нервов. Мы даже хотели сниматься с этого этапа Гран-при.
Правда?
Да. Были моменты, когда казалось, что мы никуда не едем, потому что не успевали подготовиться. Последние полторы недели все делали через «не могу». Но приехали готовыми. На тренировках здесь все получалось. Даже с Юзуру мы соперничали по четверным. И ничего, справлялся спокойно.
А когда вышел на старт, то меня захлестнуло волнение. Думал не о том, о чем нужно.
Теперь Вам предстоит этап во Франции. И Вы уже сказали, что будете вносить корректировки в программы.
Да, в короткой переставим тройной аксель после четверного. В произвольной тоже будем многое менять. Мы накатывали эти программы на тренировках, катали в основном с ошибками. Мы не ставили тогда задачу все делать чисто. Нам было нужно просто накатывать и накатывать их. Мы не смотрели на то, что «я умирал» или чего-то не делал. Просто форсировали, готовились.
А сейчас на соревнованиях реально увидели, что нужно поменять в программах. Не облегчать, а переставить. Все должно стоять на своих местах, тогда легче будет справляться.
Думаю, что в программах будем делать четыре четверных – два в короткой и два в произвольной. Потому что в прошлом году были старты, где я катал программу с двумя четверными, катал спокойно, чисто, и получал большие баллы. Возможно, в будущем вернусь к трем четверным в произвольной. На тренировках они получаются стабильно. Но только на три четверных уходит столько сил, все равно что для кого-то откатать произвольную программу полностью. Я когда второй четверной прыгнул, то у меня ноги так забились! Очень много сил на это уходит. Но в будущем все равно будем пробовать три.
Вы сказали, что будете сейчас переставлять элементы местами, а когда накатывали программы, не чувствовали, что неудобно?
Я думал, что возможно откатать и такой вариант. Но, получается, был не прав. Может быть, я откатал бы программу лучше, если форс-мажор. А тут я вышел, очень долго убирали лед. Минут десять катался, катался, ждал, ждал, пока меня объявят. Эти минуты так долго тянулись…
Расскажите, пожалуйста, почему в этом сезоне Вы взяли музыку Равеля «Болеро», ведь ее используют многие фигуристы?
А я изначально не хотел эту музыку брать.
Почему?
Просто не знал, смогу ли выдержать. Она тяжелая в плане ритма. Все нужно делать в такт, двигаться. Эту музыку надо чувствовать. А у меня поначалу ничего не получалось. Я ее просто не понимал. Вообще. Петя показывает, вроде все легко, а я еду и ничего не могу сделать…
Это было предложение Петра Чернышева выбрать «Болеро»?
Всех тренеров – и Елены Германовны Водорезовой, и Татьяны Анатольевны Тарасовой, и Пети, и Ирины Анваровны Тагаевой. Они все в один голос заявили, что «Болеро» — это именно то, что нужно в этом году.
А для произвольной мы взяли «Однажды в Америке». Начали ставить, полпрограммы уже накидали, и поняли, что это не то. Мне очень нравилась эта музыка. Но в программе не было финальной концовки, того, чем ее закончить. И тогда мы с Петей стали слушать музыку с его плеера. Все подряд. Сидели и слушали, слушали… Заиграл Muse. И мы решили попробовать. Получалось необычно. Стали ставить программу с таким воодушевлением! А потом пришла Татьяна Анатольевна Тарасова. Все заволновались, что она скажет. Но ей понравилось. А чуть позже такое же мнение высказали судьи. Я показал им сырой вариант, потому что программу мы поставили буквально за день до их прихода. Но и они все одобрили.
А дальше началась работа. Мы очень долго эту программу отрабатывали, придавали ей блеск.
У Вас очень интересный костюм в этой программе. Расскажите, как его делали?
Этот необычный рисунок на моем костюме взят с обложки альбома Muse. Это как космос.
А мне показалось, как витражное окно в церкви.
Видите, у каждого свои ассоциации. Значит, интересно получилось. Хотя мне поначалу костюм не понравился. Но потом присмотрелся и понял, что все хорошо.
