Олимпийский комитет России

Никита Трегубов рассказал о том, что чувствует после завоевания серебряной медали Олимпийских игр в скелетоне, признав, что может выступать ещё лучше.— У вас есть ощущение, что это абсолютно ваша награда? Не чудо, не удача, не прихоть судьбы, а вот ровно то, что вам было предназначено.
— Даже не думал об этом, не знаю. Но, скорее всего, это так. Просто так на Олимпиаде ничего не происходит, я думаю.— Четвёртая позиция после третьей попытки казалась вам чем-то ужасным?
— Нет, я проехал хорошо, более или менее ровно. Были помарки, конечно, но я проехал стабильно. А то, что не всё получилось, — ну ладно. Ещё есть одна попытка, ещё ничего не потеряно.

— У вас были какие-то связные мысли, когда ехали Парсонс и Дукурс?
— Нет, я поговорил с Томасом Дукурсом, он сказал, что мне трудно будет с ними бороться, они сильно едут. У меня результаты попыток были все примерно одинаковы, а у них — то вперёд, то назад. Если б Мартиньш проехал так же, как третью попытку, было бы бесполезно надеяться. Но он ошибался больше, чем я, поэтому всё так и произошло. Ну, ещё я быстрее бежал, чем он.

— А когда вы поняли, что вы призёр, что были за ощущения? Миг ослепительного счастья?
— Я не знаю. (Смеётся.) Я таких эмоций никогда не испытывал! Так радовался, так кричал, аж голос чуть-чуть сорвал.

— Когда остался только кореец, не мелькнула мысль, что и его можно обыграть?
— Да нет, не было таких мыслей. Он молодец, я его уважаю, он хороший спортсмен. Он и бежит быстро, и едет хорошо, и дома у него накат большой. Он очень сильный спортсмен. И техника у него хорошая, и тренеры. В нашем виде спорта те, кто лучшую технику делают, сразу идут работать в ту страну, где Олимпиада проходит. Но всё равно он очень сильный спортсмен. И устойчивый, и нервы хорошие. Не так, что какой-то раздолбай появился. Он хороший спортсмен.

— Вы в курсе, что сегодня Корейский новый год?
— Нет.

— Будете отмечать? Дополнительно к тому, что уже стоит отметить?
— Корейский новый год точно не буду отмечать! (Смеётся.)

— У вас в течение нескольких минут было несколько поводов радоваться. Вы сами хорошо проехали попытку, потом мы видели, как вы радовались, когда две сотые британец вам проиграл, потом ещё Мартиньш проиграл вам. Какая из этих радостей была самая сильная?
— Когда я узнал, что у меня точно будет медаль. Когда мне Парсонс проиграл, тогда была самая большая радость. Мне аж не верится до сих пор!

— Можно сказать, что вы бились за всех?
— Да, конечно. Мы стараемся доказать, что мы сильные и можем приносить медали даже в таком маленьком составе. Можно сказать, молодёжном. Я вот только-только юниорский чемпионат мира выиграл.

— Кому посвящаете медаль?
— Родным, близким и особенно бабушке Александре Андреевне, которой нет. Она умерла в прошлом году. Она так ждала, когда же будет Олимпиада. Но увы, не дождалась.

— Вы своё выступление можете оценить как идеальное?
— Нет. Работать ещё много и есть над чем. Это совсем не предел моих возможностей, я знаю. Я недоволен своим стартом, я могу бежать лучше, я это точно знаю. Я могу ехать лучше. Может, сказалось и то, что тренеров здесь не было, и я чуть ошибался. Помарки были. Там чуть-чуть, здесь чуть-чуть. Если в сумму это сложить, уже нормальное время получается, всё-таки четыре заезда. Много работы ещё. Буду дальше стараться.